7 мая 2004 Президент РФ В.В.Путин озвучил идею на следующих выборах избирать Государственную Думу РФ только по партийным спискам, причем по системе так называемых “открытых” списков, когда избиратель может, голосуя за определенную партию, отмечать наиболее ему нравящихся в ней кандидатов. Эта идея немедленно горячо была поддержана председателем Центризбиркома РФ А.А.Вешняковым. Учитывая конституционное большинство в Государственной Думе у фракции “Единая Россия”, вероятность того, что все инициативы президента будут реализованы, очень велика.

Что может дать стране позитивного и негативного такая радикальная реформа? Каких дополнительных изменений потребует она в политической системе страны? В ближайшее время это важнейший вопрос для всей политической элиты страны. Собственно про пропорциональную систему выборов написано множество книг, но в данном случае нам важно понять, о каких факторах и о каких последствиях речь идет не в теории, а на практике, в той политической и социально-экономической ситуации, в которой сейчас находится Россия. Ведь любая избирательная система – лишь инструмент конструирования системы власти, и если ее меняют, значит за этим стоит реальный интерес того, кто инициирует изменения. Любая реформа проходит в конкретное время в конкретной стране, и то, что в одном случае может быть достоинством, в другом грозит стать непоправимым злом.

Если немного отступить от сугубо аналитического осмысления происшедшего, то на ум приходит мысль, что мы движемся строго геометрическими формами: несколько лет все выучивали посыл президента про усиление исполнительной вертикали, теперь настала очередь тотального внедрения пропорциональной системы – то есть системы, где власть принадлежит исключительно партиям, а “независимых” кандидатов на парламентских выборах просто не бывает. Вот такой грядет новая Россия – вертикальной и очень пропорциональной. Прямо-таки немецкий педантизм, а кто-то когда-то писал про “аршином общим не измерить”.

Итак, попробуем разобраться.

Главным плюсом пропорциональной системы в принципе считается, что она стимулирует развитие партий, максимально усиливая их политических вес.

Да, они несомненно станут гораздо привлекательнее для “серьезных” людей, представителей элиты в самых различных областях, что должно будет превратить их из сборищ маргиналов (что очень часто имеет место) в действительно состоятельные, в том числе профессионально и кадрово, структуры. У тех, кто имеет реальные интересы в политике, появится реальный мотив выражать свои интересы именно через партийные структуры.

И это, конечно, будет происходить в определенной степени, но только в определенной. РФ остается суперпрезидентской республикой, и парламент не имеет практически никакого влияния на формирование правительства, кадровый состав которого президент на деле определяет единолично, а это означает, что многое будет по-прежнему зависеть от связей в Администрации Президента и Правительстве, личных отношений и подковерного лоббизма, а не от партийного представительства. По нашей конституции политика страны – это на самом деле личная политика президента – почти абсолютного монарха, а все остальное играет лишь роль политического двора при нем, как бы ни прискорбно это было.

При слабых представительных органах власти, не имеющих практически никакого влияния на формирование правительства, и президенте, обладающем почти абсолютной властью, ценность партийного членства, а значит и привлекательность его для представителей политической и экономической элиты существенно обесценивается. В этих условиях президент может быть или надпартийным арбитром, и тогда система по факту становится почти беспартийной, или же представителем конкретной партии, но при таком распределении полномочий это превращается в полное доминирование одной партии. Конечно, для общества лучше беспартийный президент, чем диктат одной партии. Именно схема беспартийного президента и реализовывалась при Ельцине и первом сроке Путина, однако сейчас налицо попытки заменить ее схемой тотального диктата одной партии – “Единой России”. Партийный президент – это возможный вариант, но в таком случае вначале наделите парламент реальными властными функциями и передайте ему право на формирование правительства, тогда возникнут системные предпосылки для многопартийности. Реальная многопартийность без реального разделения властей невозможна.

В этом смысле манипуляции с избирательной системой вторичны. Конечно, введение выборов по спискам стимулирует развитие многопартийности, но без реальной власти у представительных органов власти эта многопартийность оказывается во многом исключительно предвыборной имитацией и уделом незначительной политически активной части населения – стимулов создавать “настоящую” партийную сеть в такой системе нет.

Если довести эту идею пропорционального представительства до абсурда – то может выйти, что все, кто хочет иметь политическую карьеру и не иметь неприятностей в бизнесе, будут обязаны вступать в “Единую Россию”. Такая своеобразная замена – вместо ст.6 Конституции пропорциональная избирательная система.

Не секрет, что депутаты, избранные от конкретной территории, во многом являются заложниками ее специфических интересов, а чаще всего интересов конкретного губернатора или доминирующей в регионе ФПГ. По сути, они являются вынужденными лоббистами. Логика политического выживания не требует от них большего. В тоже время заниматься вопросами долгосрочного стратегического развития страны, хотя бы даже просто понимать, что нужно заниматься не только частными проблемами, но и системой в целом – удел очень немногих.

Интерес же партийных лидеров на пропорциональных выборах будет несомненно более долгосрочным и направленным на всю страну, а не на ее малую часть. Ведь списку партии придется преодолевать заградительный барьер в масштабах всей страны и не только сегодня, но и через 4 года, и через 8 лет и т.д. Это несомненно позволит лучше отразить в политических программах и в стратегиях политических действий долгосрочные интересы, а значит действия политических сил более, чем раньше, будут направлены в будущее, будут делаться с большей оглядкой на политическое завтра, что является несомненно позитивным фактором. Очевидно, что политическая состоятельность на уровне программ и идей практически у всех нынешних партий оставляет желать лучшего – это или партии вождей, или партии корпораций, PR-проекты. В таком виде выжить в новой системе будет невозможно, нужно будет реально, серьезной работой выражать интересы определенных сегментов общества, и только тогда иметь свою электоральную нишу и право на реальное участие во власти. Идеологические безликие партии с одинаковыми псевдопрограммами из общих фраз станут бесперспективны (в принципе, они уже бесперспективны – избиратель в своем подавляющем большинстве, видя, что они ничем не отличаются, просто голосует за того, за кого президент, или назло ему, и не более).

В то же время и нынешняя смешанная система позволяет создавать определенный баланс региональных и федеральных интересов, и совсем лишать регионы своего представительства в федеральном парламенте – определенный перебор (об этом подробнее в “минусах”).

Не стоит надеяться, что при пропорциональной системе подкупа и лоббизма станет меньше; может, станет меньше подкупа избирателей, но подкупа избранных меньше не станет. Наоборот, рядовому “заднескамеечнику” уже ничто, никакой публичный резонанс не будет мешать продаваться направо и налево. И конечно, партиям придется жить в постоянном непростом выборе между интересами своей электоральной ниши, деньгами ФПГ и государственным давлением. И сейчас многие партии – это партии корпораций, ЯБЛОКО – в известном смысле партия ЮКОСа, СПС – РАО “ЕЭС”, АПР – аграрной элиты и т.д. В списке “Единой России” можно найти представителей “Северстали”, ТНК, ЛУКОЙЛа и т.д. и т.п. Грубо говоря, станет меньше регионального, но больше корпоративного лоббизма.

Плюс третий – состав парламента станет более адекватен итогам базового, “стратегического” голосования избирателей. Проще говоря – власть не сможет бесконтрольно перекупать максимально зависимых от админресурса одномандатников.

В условиях “управляемой демократии” одномандатные округа – это практически места, заведомо отданные “партии власти”. Даже по вызывающим многочисленные вопросы официальным итогам выборов депутатов Государственной думы РФ партия “Единая Россия” получила только 37% голосов пришедших на избирательные участки избирателей, то есть голоса не более одной пятой всех избирателей страны. Однако вскоре после выборов мы узнаем, что в нее стройными рядами пожелало вступить более 300 народных избранников, то есть – конституционное большинство (более 67% депутатов!), способное внести в конституцию почти любые изменения, которые захочет, касающиеся системы власти в стране, хоть пожизненное президентство. Хотя во многих округах представители оппозиции вместе получили опять таки 60–70% голосов избирателей. Это издевательство над самим духом выборов заставляет задуматься, что, может быть, вместо этой профанации, когда ты избери в округе кого угодно, а его все равно заставят потом вступить в “Единую Россию”, лучше чисто пропорциональная система, которая является хоть какой-то защитой от этой “диктатуры меньшинства”? Уж при ней-то никак нельзя получить за треть голосов две трети мандатов.

Статья 19 Конституция РФ гласит, что “Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности”, статья 30 – “Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем”, статья 32 – “Граждане РФ имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме”, статья 55 – “В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина”. Согласно ст. 97 депутатом Государственной Думы РФ может избран гражданин РФ, достигший 21 года и имеющий право участвовать в выборах – иных ограничений Конституция РФ не предусматривает. Очевидно, что ограничение права быть избранным депутатом путем фильтрации через выдвижение политической партией, умаляет право гражданина быть избранным и фактически принуждает его к пребыванию в каком-либо объединении.

Данный закон имел одну очевидную цель – создать максимально комфортную для власти ситуацию абсолютно зависимых и контролируемых политических партий. Именно поэтому вместе с другими новациями избирательного законодательства он вреден и оказывает разрушающее действие на политическую систему страны. По сути от процесса формирования партий отстранены сами граждане, закон делает невозможным формирование партий “снизу вверх”, на основе формирующихся на местах общественных инициатив, которые затем аккумулируются в виде федеральной партии. Теперь формирование партий происходит по принципу “сверху вниз” и является крайне затратным (документально подтвердить 10 тысяч членов в сжатые сроки, зарегистрировать региональные отделения более чем в половине субъектов, ежегодно сдавать в каждом регионе где есть региональное отделение финансовые отчеты¹ и т.д.). Хотя реальная численность большинства основных партий в 1990-е годы в РФ (свидетельствую об этом как бывший партийный функционер центрального аппарата “ЯБЛОКА”) никогда не превышала 4–5 тысяч человек. Странной является и введенная по новому закону система, когда наличие регионального отделения федеральной партии возможно лишь при регистрации в органах юстиции (то есть получается, что если гражданин живет в регионе, где нет регионального отделения партии, то он не может в нее вступить). Почему партия не имеет права естественным путем принимать в свои ряды одного–двух–трех человек из какого-то региона, пока там не возникнет регионального отделения, а должна принимать только скопом не менее 100 человек? Почему, не регистрируя в своем регионе отделение той или иной партии, власти того или иного региона фактически запрещают жителям данного региона вступать в эту партию? По сути создание партий по этому закону может обеспечиваться либо властью, либо той или иной финансово-промышленной группировкой, что не может не отдалять партии и партийную элиту от большинства населения страны, в результате чего мотивация голосования за конкретные партии, одинаково далекие от народа, в глазах большинства граждан утрачивает смысл, и остается только мотивация “за” или “против” президента. Закон превращает партии из института гражданского общества просто в PR-инструменты.

Данный закон лишь способствует политической диффузии, обезличиванию, аморфизации федеральных партий: вынуждая искусственным путем наращивать численность, он ведет к тому, что даже “живые” ранее партии превращаются просто в сборища случайных людей, стремительно утрачивая внутреннее единство и самоидентификацию, и без того слабо выраженную. Сейчас в стране зарегистрировано около 50 политических партий. Однако попробуйте найти где-нибудь реально функционирующие региональные отделения Консервативной партии, партии Мира и Единства, Российской партии стабильности, концептуальной партии “Единение”, партии “Свобода и народовластие” и тому подобных образований. Создается ощущение, что авторы федерального закона о политических партиях не знали, если проигнорировали, классические труды в данной области (М.Дюверже, Р.Арон, А.Лейпхарт и др.), где изложены базовые принципы и закономерности партийных систем, один из которых гласит, что дело не в размерах партии, а в различии структур. Партии, которые формировались в России к концу 1990-х, были по сути преимущественно кадровыми (кадровые партии – это объединения политиков и технологов, имеющие целью подготовить выборы, провести их и сохранять контакт с кандидатами – то есть, проще говоря, технологические машины и “мозговые” центры; для кадровой партии численность избирателей представляет единственно возможное измерение партийной общности), которые обычно не имеют жестко фиксированного членства и членских взносов. Господствовавшая же до 1991 года КПСС была типичной массовой партией с фиксированным членством и членскими взносами. Новый федеральный закон о политических партиях предусматривает создание массовых партий с фиксированным членством, однако ни в одной из этих партий нет членских взносов (оно и очевидно – в условиях современной России обеспечить массовость партии, за членство в которой еще надо платить, невозможно). Жизнеспособность подобного гибрида, сочетающего элементы принципиально разных систем, вызывает серьезные сомнения. То есть, кадровые реально партии заставляют имитировать массовость, а так как имитационный характер массовости очевиден, то возникает рычаг давления власти на партии в лице проверяющих реальную численность партии органов.

Установка на принудительное формирование в России массовых партий является принципиально ошибочной. Массовые партии с фиксированным членством в большинстве демократических стран ушли в прошлое, ныне господствуют более демократичные и мобильные структуры. Любая массовая партия в России неизбежно превращается в КПСС и вырождается в бюрократическую надстройку.

Фактически существует политика двойного стандарта, когда для одних нормы закона действуют, а для других нет. Достаточно вспомнить, как регистрировали список “Яблока” и не регистрировали список ЛДПР в 1999, а затем – как отменяли регистрацию “Спаса”. При зависимости избирательных комиссий – что уж говорить о прямо подчиняющейся органам исполнительной власти системе органов юстиции. Одни полуфиктивные партии регистрируются, а другие, ничем от них по степени реальности не отличающиеся, нет, в зависимости от того, нужно ли наличие дополнительных партий в данном политическом спектре. Это демократическая процедура или это псевдодемократическое манипулирование?

При этом, будучи как будто естественной и правильной с точки зрения примитивной логики – организацией политического самосохранения – на практике подобная тактика направлена на фактическое саморазрушение фундамента власти, так как постепенное выхолащивание партийной системы и механизма выборов в конечном итоге лишает их сущностного смысла, превращая в ритуальное мероприятие с заранее известным результатом. Тем самым ликвидируется линия политической связи большинства населения со всеми его интересами с органами политической власти, которые при такой системе не могут по факту не ослабевать, так как все более начинают восприниматься не как избранные, а как навязанные. Несущая сиюминутную выгоду, в долгосрочной перспективе подобная тактика будет иметь самые негативные последствия, так лишает большинство населения реального политического представительства их интересов.

Очевидно, что нам пытаются навязать двухпартийную систему: “власть” – коммунисты. Но при пропорциональных избирательных системах двухпартийных политических систем не бывает! Количество участвующих на выборах кандидатов, если ему искусственно не мешает закон, отражает настроение в обществе и его потребности. Если большинство интересов граждан учитывается ведущими партиями, то и общее число партий невелико, если плюрализм интересов велик и общество разбито на множество групп по своим отраслевым, этноконфессиональным, идеологическим и иным признакам, то число списков естественно увеличивается. Представляется, что любые жесткие схемы не способны объединить в рамках двух или даже трех партий все разнообразие региональных, клановых, социально-классовых и этнических интересов, имеющихся в России. Так, известный исследователь партий М.Дюверже отмечал, что двухпартийность во многом явление естественное, так как любой выбор почти всегда дуалистичен. Однако на практике происходит напластование различных дуалистических делений. Это связано с несовпадением различных видов дуалистических противоположностей (правые–левые, националисты–западники, город–село и т.д.), и, таким образом, их взаимное перекрещивание приводит к многопартийности. Реальная совместимость дуализмов и дает итоговое число партий, представляющих основные общественные интересы. Причем зачастую одновременно присутствуют и партии старого дуалистического деления (коммунисты–некоммунисты), и нового (глобалисты–антиглобалисты и т.д.). На эти естественные дуализмы накладывается стимулирующее действие избирательного законодательства конкретной страны, и как результат мы имеет ту или партийную систему. При этом важно отметить, что устойчивой становится только либо относительно однородная партия, либо партия, которая смогла умело совместить различные интересы. По мнению того же Дюверже, как и многих других исследователей, есть страны, в которых двухпартийность в принципе невозможна, к ним явно относится и Россия. Также не уверен, что даже “четырехпартийность” в России является оптимальной схемой – и развал “Родины”, скроенной из “националистического” и “социалистического” сегментов, тому подтверждение.

В целом же важно наличие реального выбора для граждан. Списков формально может быть много, но при этом реального выбора может не быть. И бороться за мифическую “двухпартийность” и что-то еще подобное, когда государство игнорирует интересы множества групп граждан и растет социальное отчуждение, падает явка на выборы, растет голосование “против всех” – утопия, ведущая к разрушению фундамента власти – утрате доверия граждан. При этом снижение числа кандидатов и партий на выборах председатель ЦИК А.А.Вешняков почему-то считает своим достижением. Вероятно, комиссии удобнее работать с меньшим числом кандидатов и партий, только заинтересовано ли в этом общество? Сужает или расширяет уменьшение числа “допущенных” общее число представленных на выборах групп населения? Ответ очевиден – политическая представительность при такой системе не может не снижаться, как и представленность прав меньшинств. Да, кому-то может не нравиться, что кандидатом стал тот или иной человек, но наличие равных политических прав– это условие демократии, и вряд ли нужно напоминать знаменитую фразу Вольтера о том, что он отдаст жизнь за право другого выражать свои интересы, даже если он не согласен с его мнением.

Попытки “зацементировать” партийную систему понятны – таков интерес бюрократии всех ведущих партий, и ЯБЛОКО, СПС и КПРФ несут свою долю ответственности за то, что новый закон о политических партиях по сути стал законом о запрете создания новых политических партий; по сути они пошли на сговор с властью ради своих корпоративных интересов и сами же стали его жертвами. То, что ведущие партии все более бюрократизируются и контролируются “внутрипартийной олигархией” и, как следствие, отдаляются от собственных, “материнских” групп избирателей и ведет к тому, что от них начинают откалываться недовольные подобным процессом группировки и фракции. Таким образом, образование “малых партий” стимулируется излишней косностью и бюрократичностью “больших”. Все “большие” партии тоже когда-то начинались с “малых”. Это естественный процесс, не может партия сразу стать “большой”. И если новые партии не будут появляться, то у старых не будет стимула к обновлению. Если привести аналогию: перестань крутить педали велосипеда, и он упадет.

Выше уже было отмечено, что, по сути регионы лишатся своего представительства в парламенте. В партийных списках доминирует “элита” крупных и значимых регионов. Как показывает практика, формальное закрепление за регионом списочного депутата – “куратора”, никак с регионом не связанного – фикция. Это означает, что проблемы значительных, но часто малонаселенных территорий страны будут в значительной степени забыты или проигнорированы. В максимальной степени пострадают регионы Крайнего Севера и Дальнего Востока. Да и в некоторых других регионах РФ сегодня, кроме единственного одномандатника, иных представителей в Госдуме нет.

Ситуация не была бы столь удручающей, если бы имелась полноценно избираемая населением палата федерального парламента – Совет Федерации. Именно она по духу Конституции и должна представлять региональный интерес, все же Россия – федеративное государство!!! Но в нынешнем виде это по сути дела декоративный орган, места в котором в значительном числе случаев или заполняются “рекомендованными” из Администрации Президента людьми, или просто продаются представителям ФПГ и иным лицам. Таким образом избрание Госдумы по пропорциональной системе делает остро необходимым переход к избранию Совета Федерации непосредственно населением регионов страны путем свободных конкурентных выборов.

Минус четвертый – сохранение завышенного заградительного барьера существенно снизит представительность Государственной Думы РФ.

Согласно нынешнему закону, нам грозит увеличение избирательного барьера на выборах Государственной Думы 2007 года до 7%, причем вовсю ходят слухи, что барьер повысят еще больше – до 10%, а то и 12,5%, что для демократических стран является нонсенсом (но кто у нас думает об этом в упоении всевластия?). Эта политика сужения для общественных объединений доступа к власти оказывается крайне заразительной и для региональных властей: так, ввести 10%-ный барьер на выборах Законодательных Собраний решили в Дагестане, Калмыкии. Завышенный барьер введен также Вологодской области и Таймырском АО (8%), Пермской (7,5%), Волгоградской и Омской областях, Алтайском крае, Татарстане и Башкортостане (7%).

Совершенно очевидно, что чем ниже используемый на пропорциональных выборах барьер, тем большим в результате оказывается учет мнения населения. Здесь, конечно, важно не перейти разумной грани представительности, превратив парламент в место борьбы множества маленьких и недееспособных фракций. Как показывает практика, вполне эффективным в большинстве демократических стран оказывается барьер в 3 или 5%, а в некоторых странах даже 2%. Более высокий барьер несет в себе слишком большой элемент политического риска: всегда ли власть уверена, что сама сможет преодолеть установленный ей высокий барьер? Так, выборы сыграли злую шутку с правительством Е.Бузека и “Солидарностью” в Польше на выборах 2001 года – 8%-ный барьер для блоков и 5%-ный для партий вообще не дали возможности “Солидарности” пройти в парламент (блок “Солидарность” получил лишь 5,5%, а еще одна партия–ветеран, “Уния свободы”, только 3%). Знаменитым стал пример Турции, где 10%-ный барьер на парламентских выборах 2002 года завершился провалом умеренных партий (которые при этом выступили вполне достойно: Партия верного пути – 9,4%, Партия действия – 8,7%) и приходом к власти исламистов: Партия справедливости и развития (ПСР), получив 34% голосов, обеспечила себе почти две трети мест в парламенте (так как всего 10%-ный барьер взяла лишь еще одна Республиканская партия с 19%, а правящая ранее Демократическая левая партия получила всего 1%). В Нигерии была попытка приказным путем ввести двухпартийную систему, разрешив всего две партии – это закончилось военным переворотом.

Очевидно, что нынешняя избирательная система РФ (как, впрочем и любая избирательная система) имеет целый ряд существенных недостатков, и если уж начали говорить о ее тотальной перекройке, то надо говорить и о иных вариантах решения проблемы.

Помимо необходимости изменения закона о политических партиях и перехода к избранию населением Совета Федерации, есть большая проблема дисбаланса реального представительства между округами (из-за того, что в каждом субъекте Федерации должен быть как минимум один округ, а население распределено неравномерно, есть округа где почти 800 тысяч избирателей, а есть где всего 12 тысяч). Ее предлагается решить радикально – вообще отменить округа. Только выход ли в этом? Так, в США на выборах в Палату представителей тоже действует принцип, что в каждом штате должно быть не менее одного избирательного округа, при этом с увеличением отклонений Конгресс просто принимает новый закон о численном составе Палаты Представителей, численный состав которой постепенно возрастает (сейчас 435 депутатов, т.е. 435 округов). Почему бы просто не увеличить численный состав Государственной Думы с 450 до 500 или 600 депутатов, что сразу резко сократит диспропорции политического представительства между территориями, и мест, распределяемых между партиями, тоже станет больше. Это только Слиске тем лучше, чем меньше депутатов приходится считать в зале.

Необходима реформа системы избирательных комиссий – это должна быть не система “министерства выборов” путем назначении сверху вниз, это должны быть независимые комиссии субъектов РФ, но несущие четкую ответственность в соответствии с законом, формируемые представительными органами власти по представлению общественных организаций (которые можно ранжировать по квотам: от парламентских партий не более такого то процента, от непарламентских – не более такого-то процента, от иных общественных организаций и т.д.).

Отдельных слов заслуживают предложения о введении системы т.н. “открытых списков”, когда избиратель может помимо голосования за партию еще отметить свои предпочтения между кандидатами внутри списка. Согласно решению Центризбиркома, при принятии региональных законах о выборах рекомендована следующая система: в избирательном бюллетене после строки “Против всех списков кандидатов” размещается еще одна строка – “Из отмеченного списка кандидатов голосую за кандидата №” с расположенным справа от нее пустым прямоугольником. В этот прямоугольник избиратель может вписать номер кандидата из списка. При этом в большинстве обсуждаемых регионов под наименованием избирательного объединения или блока решено указывать фамилии, имена и отчества только первых трех кандидатов из списка. Поэтому для того, чтобы избиратель знал, какой номер соответствует какому кандидату, в каждой кабине для тайного голосования должны находиться списки кандидатов. К чему это приведет на практике? Очевидно, что избиратель не в состоянии будет знать всех 400-500 кандидатов из списка, а дай бог их десяток. То есть он будет тем же объектом манипуляций партийного аппарата или наоборот, жертвой информационной диверсии конкурентов, имеющей целью разрушить партию изнутри. Давайте не будем идеалистами: сколько избирателей возьмут в руки списки и прочитают эти номера? Естественно, не исключается возможность вписать все, что угодно в итоговые протоколы и проконтролировать их адекватность при большом количестве мест, технически будет абсолютно невозможно, что создает широчайшие возможности для фальсификаций.

Открытые списки – это очень сложная модель, которая предполагает достаточно грамотного и опытного избирателя, которого в нашей стране сегодня нет. Более того, в условиях “управляемой демократии”, которую мы имеем сегодня, и в условиях, когда даже при этом относительно простом законе мы не можем обеспечить контроль, более сложный закон контролировать комиссией будет практически невозможно. Грубо говоря, помимо разделения количества голосов по спискам, придется еще контролировать распределение голосов внутри каждого списка на каждого конкретного кандидата. К чему это приведет? Эта система идеальна для исполнительной власти. Она позволяет не только поддерживать только “свои” партии, идущие в парламент, но и еще внутри партии сортировать, кого пускать в парламент, а кого нет.

Мало того, что партии сейчас полностью зависят от государства, получается так, что государство само будет определять, кто, в какой последовательности в этой партии может получить депутатский мандат. Поэтому в нашей системе открытые списки на “ура” будут восприняты властью. Они поймут, что этот чудо-механизм поставит под контроль даже оппозиционные партии.

Демократические страны иногда меняют свои избирательные системы, иногда радикально, иногда не очень. Наиболее стабильны страны “атлантической” (англо-американской) традиции. К примеру, страна с древнейшей из современных демократических конституций, США, с момента принятия конституции за более чем 200 лет никогда не меняла мажоритарной избирательной системы на пропорциональную. Там менялись правила избрания вице-президента, сенаторов (от избрания в легислатурах штатов к прямым выборам и т.д.) – но основные принципы избрания Палаты представителей с 1788 года неизменны. Так же, как неизменной (при модификации частностей) остается мажоритарная избирательная система в Великобритании. В континентально-европейской политической традиции, к которой мы, видимо, все-таки принадлежим, регулярная смена избирательных систем – нормальное явление. Так, во Франции в 1950-е при Де Голле была введена полностью мажоритарная система с целью укрепления власти правящих партий. В 1981 страна вернулась к пропорциональной системе, а в 1988 вновь ввела мажоритарную с целью минимизации влияния коммунистов и “Национального фронта”. В апреле 1993 г. крупная избирательная реформа прошла в Италии. Но все эти реформы проходили в условиях уже сильных сложившихся партийных систем и не сопровождались принятием репрессивного партийного законодательства.

Для крупной демократической страны избирать парламент полностью по партийным спискам – это, конечно, нонсенс. Из бывших советских республик пропорциональная система господствует только в Молдове (да и то лишь по той причине, что при образовании округов парламент окажется неработоспособен, так как провести выборы в приднестровских округах парламент не сможет). С теми же унитаристскими целями в прошлом году приняла решение в будущем проводить выборы только по спискам Грузия. Но Россия – не нестабильная Грузия и не Молдова (у нас же нет Приднестровья, где живет треть населения страны). Недавно закон о выборах на пропорциональной основе Верховной Рады принят на Украине – но при этом там снижен заградительный барьер с 4 до 3% (!).

Показательно, как на идею президента о пропорциональных выборах отреагируют оппозиционные “парламентские” партии. С ЛДПР все понятно – случаи избрания ее представителей по одномандатным округам можно пересчитать по пальцам, и Жириновский давно ратует за то, чтобы избирать парламент только по спискам. Да и КПРФ в 2003 году смогло провести по округам всего 12 человек. Не блистали успехами в округах и СПС с ЯБЛОКОм. Так, в 1999 в Госдуму у ЯБЛОКА по одномандатным прошло всего 4 депутата. Правда, стоит отметить, что когда в 2003 ЯБЛОКО вообще не прошло в парламент, то смогло сохранить хотя бы 4-х одномандатников (повторив результат 1999), а СПС – 3-х; при пропорциональной системе не сохранили бы ни одного…. Так что хуже или лучше для оппозиционных партий – большой вопрос. Проходя при полностью пропорциональной системе заградительный барьер, они выигрывают, но не проходя, теряют все (смешанная система страхует лидеров, давая им шанс избраться в округах). Так что перед КПРФ поставлен серьезный тест на демократичность по отношению к другим коллегам по оппозиции.

Важно учесть, что все прогнозы придворных аналитиков Кремля строятся на незыблемости рейтинга Президента и “вечности” “Единой России”. Но очевидно, что это не может быть вечным. Что, к примеру, произойдет в случае нового экономического кризиса, падения рейтингов Путина и “Единой России”, если пути для создания новых партий затруднены? Благоприятной конъюнктуры, которая была эти годы, может быть, года на полтора–два еще хватит, но серьезный экономический и, как следствие, социальный и политический кризис грядет через некоторое время. И если кризис будет серьезным, то он сметет все: и Путина, и выстроенную систему власти, и правительство, и все начатые им реформы. И в этом главная опасность всех построений технологов – страхуя власть от проигрыша, они цементируют политическую систему и не дают ей развиваться, что может сделать ее катастрофически неадекватной при смене обстановки. Это иллюзия, что населению можно просто не давать реального выбора, в итоге превратив выборы в референдум между, к примеру, “Единой Россией” и КПРФ. Недовольство населения никуда не денется, а утрата доверия населения приведет к утрате властью точек опоры в обществе, которое будет вынуждено искать иные способы борьбы за свои права и интересы, что чревато самыми негативными последствиями. Если институты не выполняют свои функции, у них есть риск просто сойти с политической сцены, уступив место другим институтам.

Стране остро необходимы изменения, которые позволили бы нормально развиваться партийной системе, стимулировали развитие реальной конкуренции на выборах и формировали бы должный уровень политической культуры.

Ситуация с введением пропорциональной системы напоминает не умеющего плавать ребенка, которого вывезли в море и бросили с лодки: дескать, если захочет выжить, то научится плавать. И удача эксперимента – выплывет или утонет ребенок, зависит от здоровья ребенка. Наши же партии напоминают скорее не нормально развивающихся детей, а чахоточные, выращенные в пробирке организмы, в лучшем случае “маменькиных сынков”, бессмысленных и беспомощных без денег спонсоров и поддержки властного ресурса.

Пропорциональная система может быть и добром, и злом. В зависимости от множества перечисленных выше обстоятельств (изменится ли при этом закон о партиях или нет и т.д.). Вопрос лишь в том, какие аргументы станут решающими, какие мотивы двигали теми, кто сейчас поднял эту идею на поверхность – интересы страны или интересы по установлению еще большего, чем теперь, уже совершенно тотального контроля над политическими силами страны?

¹ Это значит, что реально в каждом регионе, где есть отделение, нужно иметь одного штатного сотрудника или профессионально работающего энтузиаста.