СТЕНОГРАММА

общественных слушаний на тему: «Тенденции и противоречия в правоприменении Федерального закона «О политических партиях»

 г. Москва, 26 сентября 2006 г.

 (часть 3)

Часть 2

Вопреки ожиданиям, я не буду накалять какие-то политические страсти, я хочу наоборот, строго научно. Научную дискуссию организует научный институт, поэтому у меня чисто научная аргументация. Я считаю, что методологически многие выступления неправильно построены. Методология неправильная. В чем она заключается? Все время наши институты, которые тут обсуждаются, сравнивают с каким-то эталоном западной демократии, с какими-то абстрактными процедурами. Давно пора это все прекратить. Когда это начинает делать человек, люди, которые этим занимаются, впадают сразу в возмущение – как же так! У нас ужасно то, что происходит. Конечно, если все время видеть этот эталон, то вокруг, конечно, кромешный ужас и мрак. Но это уже перестает быть наукой. Это эмоции, наука не может строиться на эмоциях.

Я предлагаю совершенно другую методологию. Давайте изучать это явление, каково оно есть, и не возмущаться, и не рвать на себе волосы, впадать в истерики. Вот оно есть такое, за него один человек уже проговорился, что это такое. Это называется “суверенная демократия”. Я долго думал, почему Президент опроверг, почему Медведев опроверг, сказал, что нет. Потому что он проговорился, он выдал государственную тайну. Они считают, что это надо называть просто демократией. Не надо проговаривать, что здесь суверенная. Потому что, если “суверенная демократия”, то в чем суверенная? Там суверенный суд. Суверенные выборы. А не нравятся суверенные выборы, идите в суверенный суд, как только что было сказано. И слушайте там, что он скажет. Это последняя инстанция всех истин. Это явление надо изучать и надо смотреть, куда она нас всех дальше заведет, и делать из этого выводы уже для себя, как жить дальше, а не как в свое время с кем-то сравниваться.

В этой ситуации что такое выборы? Смысл внутри этой суверенной демократии с этих самых суверенных выборов. Вопреки многим здесь выступавшим ближе всего Борис Надеждин к этому подошел, и он впал в некое противоречие. Он сказал, что, действительно, эта система направлена против того, чтобы кто-то проходил через нее. И потом стал возмущаться, что снимают с выборов. Не выдержал он этой методологический линии, стал опять возмущаться. Так эта система и придумана, чтобы тебя снять с выборов. Эта система придумана для того, чтобы оппозиция на выборах никогда не прошла. И авантюризм, о котором говорил Сурен Адибекович, он заключается не в том, что мы рвемся к власти. Авантюризм заключается в том, со стороны оппозиции, я имею в виду, что она хочет участвовать в выборах и имеет еще наглость надеяться, что она может на них победить. Это авантюризм. Иногда даже эти авантюристы куда-то проскакивают. Я, как авантюрист, проскочил в Московскую городскую Думу. Потому что там Сурков сказал жесткое “нет”, Лужков сказал жесткое “нет”, а я вот взял и проскочил. Ну, авантюрист.

Но когда такие случаи происходят, на этом же процесс не останавливается. И дальше начинают придумывать нотариально заверенные подписи, а они, сволочи, проскакивают. Давайте еще что-нибудь придумаем, чтобы они не проскочили. А уже если проскочили, то давайте их снимем. Характерный пример, на самом мелком московском уровне, ниже некуда, самый мелкий в стране уровень местного самоуправления в Москве, потому что оно практически отсутствует. Но и там это все применяется. Наш кандидат от “Яблока” в Головинском районе, молодой человек, наивный, ему председатель территориальной комиссии сказал: напиши в подписном листе адрес проживания. Он написал. Потом он приходит на комиссию, ему открывают московский закон, где написано, если ты что-нибудь вообще написал, хотя бы одну запятую сверх района проживания, тебя не просто могут, а обязаны снять с выборов. Сначала написали такой закон, специально написали. Там много написано специально для того, чтобы вас потом снимали. Просто специально. И если вы попадаетесь, вы лох такой, молодой человек неопытный, и матерые старые политики в этой ситуации оказываются. Потом вас специально снимают. И выяснилось, что там есть специальный человек обученный, который ходит по территориальным избирательным комиссиям и объясняет им, как это делать. Тут вся система выстроена, чтобы авантюристов не пропустить к выборам, очень четко. И Карелия, разумеется, – ФРС утвердила устав “Яблока”, полностью все чисто. Вдруг карельский избирком, а потом карельский суд снимают региональную организацию партии Яблоко” ровно за то, что она неукоснительно выполнила собственный устав собственной партии. Это что означает? Не нужны вы там никому. Эта избирательная система существует как инструмент недопущения оппозиции к участию в политической жизни. Это ясно как божий день, зачем этому возмущаться.

В этой ситуации меня удивляют люди, которые призывают к бойкоту. Так вас и так не хотят видеть, вас и так оттуда гонят и всеми силами пытаются слить в тот самый унитаз, о котором сказал Борис Надеждин. А вы сейчас им еще и поможете. А вы говорите: мы объявим бойкот. Тогда мы сами разожмем руки и упадем в мусорный ящик. Не дождетесь. Мы будем этому сопротивляться. Да. До тех пор, пока это, в принципе, возможно, до последней капли крови будем держаться за этот край, чтобы нас не слили в унитаз, не бросили в мусорный ящик. К научному сообществу я обращаюсь еще раз: не надо, когда перед глазами у вас идет бокс, анализировать его с точки зрения правил шахматной игры. Не надо. Это даже не бокс, это такой новый вид спорта, кто кого быстрее ударит шахматной доской по голове. Но один из игроков этого права не имеет, один имеет. И задача того, кто не имеет права, выжить и еще что-то такое сделать. Мы будем это делать. Будем идти до конца.

И еще, не потому что мы такие самолюбивые, не хотим в унитаз, не хотим в мусорный ящик, но для страны это важно. Потому что когда вся эта “суверенная демократия” рухнет, единственным гарантом того, что вместе с ней не рухнет страна, является оппозиция, чтобы она сохранялась. Реальная оппозиция, несуверенная оппозиция. Рискуя вызвать критику, что являюсь чьим-то агентом, вынужден произнести этот термин. У нас суверенный суд, у нас суверенные выборы, где снимают на каждом шагу. У нас суверенное содержание чиновников, откат называется. Не зарплата, а откат. Они же на них живут. Единственное, что спасает страну на будущее, что все-таки еще какая-то несуверенная оппозиция сохранилась. Вот резюме.

Иванченко Александр Владимирович:

Я буду чередовать докладчиков от партий и экспертов, потому что нельзя впадать в политические крайности, нужно слушать и экспертное, нейтральное сообщество.

Дмитриев Юрий Альбертович (доктор юридических наук, профессор):

Уважаемые коллеги, я позволю себе высказать несколько слов по поводу тех проблем, которые поднимали выступающие, прежде всего, наш уважаемый спикер и некоторые другие, представляющие экспертное сообщество. Я начал бы с той критики, которой уже был подвергнут закон “О политических партиях” с точки зрения численности партий, с точки зрения барьеров, которые устанавливает избирательное законодательство при прохождении в парламент партийных фракций. Но попытался бы посмотреть на эти проблемы с тех позиций, к которым призывает Сергей Сергеевич.

Что такое партия? Партия – это часть общества. Это тот проводник, который выступает посредником между избирателями, которые называются электоратом, те, которые голосуют за эту партию, и органами государственной или иной публичной власти для формулирования тех идей, которые у этих избирателей так или иначе складываются. То есть все мы хотим жить лучше, но лишь небольшая часть из нас знает, как это сделать. И партия, по идее, должна быть тем звеном, которое должно знать, как это сделать. И если все эти ограничения, установленные законом “О политических партиях”, приводят к тому, что из 60 партий, заявленных к регистрации, в итоге, по сегодняшним расчетам, я думаю, что они в значительной степени окажутся верны, в нижнюю палату федерального парламента пойдут 3 политические партии, – вот мы с вами и получаем тот самый уровень представительности этой палаты, которую обеспечивает данный закон. Соответственно, и критерии к его дальнейшей переработке или совершенствованию, если этот закон так или иначе может быть подвергнут совершенствованию.

Уважаемый Александр Владимирович в своем затравочном выступлении сказал, что в нашей стране существует народный суверенитет и не существует суверенитета государственного. Это не совсем так, поскольку в отсутствии государственного суверенитета никакой народный суверенитет не устоит. Проблема состоит в том, что да, действительно, есть дефект в основном законе в том, что в первой статье Конституции, там, где должно быть сказано, что Россия – суверенное государство, там этого не сказано. Но зато это сказано через четвертую статью. Другое дело, как соотносятся эти суверенитеты. Конечно, народный суверенитет первичен, он в любом случае выше суверенитета государственного, потому что государственный суверенитет и есть те самые органы власти, которые формируются за счет суверенитета народного. Это и есть, собственно говоря, квинтэссенция того избирательного процесса. И середина этих взаимоотношений, некая средняя часть – это и есть политическая партия со всеми ее функциями, целями, задачами и прочим.

Еще одна проблема. Как регистрировать политические партии? Александр Владимирович предлагает передать эту функцию Центральной избирательной комиссии. Но Сурен Адибекович правильно сказал, что инструкция эта существует еще до создания ФРС. Это инструкция Минюста. Какая разница, какой орган будет ее исполнять, регистрационная служба или Центральная избирательная комиссия. Напомню вам, что Центральная избирательная комиссия обладает нормотворческой функцией и, следовательно, она сама себе создаст инструкцию. Еще А. Рыков сказал: карательный аппарат всегда найдет себе работу.

В свое время, в эпоху либеральной перестройки, мы разрабатывали альтернативный проект закона о политических партиях, это конец 80-х – начало 90-х годов. Он опубликован. И предлагали по болгарскому варианту, не знаю, сохранился он сейчас в Болгарии или нет, регистрировать политические партии судам. Есть федеральная политическая партия, есть федеральный суд, в данном случае Верховный Суд, который ее и регистрирует. Что дает эта процедура? Во-первых, суд сам проверяет легитимность тех документов, которые ему предоставляются. Если он в чем-то сомневается, он может дать поручение в виде судебного приказа. Там же, в суде, и ведется спор – регистрация или нерегистрация, снятие с выборов, восстановление на выборах. То есть суд обладает той первичной информацией, к которой он потом может и апеллировать. И в вышестоящем суде можно обжаловать это решение. Суд не может, в отличие от иных органов власти, руководствоваться инструкциями. Суд по закону, по Конституции, руководствуется только законом и ничем другим. И если суду не хватает норм в этом законе, то он инициирует внесение изменений в этот закон, он имеет это право по Конституции. И уже тогда на уровне парламента оценивать, насколько то, что предлагает суд, вообще соответствует Конституции, демократии и всему прочему.

Я разделяю возмущение всех выступающих сегодня по поводу отсутствия графы “против всех”. Я не знаю, что в этой ситуации можно сделать. Но полагаю, что политические партии по сравнению с кандидатами–одномандатниками обладают большими преимуществами. Они, по крайней мере, могут объяснять достаточно устойчивой избирательной массе, своим сторонникам, своему электорату, что нужно делать в отсутствии этой графы. Нужно превращать бюллетень в недействительный. Другого выхода нет.

Продолжая череду высказываний по поводу тех изменений, которые происходят в избирательном законодательстве. Я не буду останавливаться на деталях. Я хотел бы чуть продолжить этот перечень. Дело в том, что все эти изменения при всей их недемократичности, при том, что в ряде случаев вызывают возмущение, они кем-то инициированы. И этот кто-то преследует совершенно конкретные цели. Вот завтра Центральная избирательная комиссия на своем заседании обсуждает вопрос об инициативе третьего срока президента. Совершенно очевидно, что завтра будет принято отрицательное решение по самой этой инициативе. Это проблема не обсуждаемая. Но ведь эта же инициатива откуда-то пришла.

Я с большим уважением отношусь к Борису Надеждину, но предложение дать политическим партиям единоличное право выдвигать кандидатов в президенты – это как раз вода на эту самую мельницу третьего срока. Ведь обратите внимание, что говорит президент во всех своих интервью. Он не говорит: я не пойдут на третий срок. Он говорит: я буду действовать в соответствии с Конституцией и законом. А это, как вы понимаете, не одно и то же. И как только мы сейчас попытаемся инспирировать идею политической партии как субъекта выдвижения кандидата в президенты, мы тут же поставим себя в ситуацию, что вот он, новый закон, новая политическая ситуация. Вспомните, всего-навсего принятие новой Конституции тут же поставило под сомнение, сколько сроков Ельцин находился у власти. И только его суверенная воля, когда он сложил с себя полномочия, прервала эту дискуссию. Неизвестно, к чему бы она привела. Вообще сам по себе факт выдвижения кандидата в президенты от политической партии ставит под сомнение легитимность количества сроков. В свое время на заводе “Горизонт”, минском заводе, рабочие выдвинули кандидатом в депутаты районного совета американского эмигранта Ли Харви Освальда. И целый партком убеждал их, что он не гражданин СССР, что он не может находиться у власти. Как же, говорят, он прекрасный семьянин, у него две дочери, он прекрасный рабочий. Попробуйте вы сейчас членам партии, которая будет выдвигать какого-то абстрактного кандидата, сказать, что он два срока хорошо проработал, а на третий ему не позволили. Это, на мой взгляд, очень опасное предложение.

О государственном финансировании политических партий. Я не разделяю отрицательного отношения к этой процедуре в целом, которое высказал Сурен Адибекович. Потому что цель-то у этого финансирования очевидная. Попытаться вывести финансовую основу политической партии из тени. Но мы же, как всегда, тавтологией испортили саму идею. У нас действует немецкий вариант. Чем больше голосов получила политическая партия, тем больше денег у партийной фракции в Госдуме. Но по немецкой схеме партия получала 5 марок, чуть больше 1 евро, наша партия получала 30 коп. за голос избирателя, сейчас это несколько рублей. Но все равно это не сопоставимые цифры. На самом деле этот механизм правильный, он увязывает финансовую основу политической партии с числом голосов избирателей. И все-таки в какой-то мере связь есть. Я заплатил налоги, вот эти налоги ушли в этом направлении. Но это такие копейки, которые, в принципе, задачу не решают.

И последнее. Что со всем этим делать? Хоть тут Александр Владимирович и призывает воздерживаться от экстремистских предложений, но венгерские события, чем они вызваны? Они вызваны тем, что правительство несколько лет морочило людям голову. А что, это единственное правительство в Восточной Европе? То есть каким-то образом надо использовать политические средства, разумеется, законные, для того, чтобы как-то воздействовать на этот процесс. Все наши призывы к судам, к Центральной избирательной комиссии, к Думе понятно, что не возымели результата. Избирательная кампания на носу, и надо использовать средства уже политической борьбы. Но, разумеется, легитимные и конституционные.

Уважаемые коллеги, с точки зрения революционного марксизма я буду защищать буржуазную демократию. Это лучше, чем абсолютизм, самодурство, разные извращения плутократии и прочее. И, конечно, буду выступать против экстремизма. И в этом плане хочу помочь председательствующему осудить Надеждина… Мне кажется, что он весьма нетактично высказался с предложением “Единой России” определиться по кандидатуре президента. У людей вся программа построена на поддержке президента. Еще этот жив. Кого выберут или назначат, того и будут поддерживать. А он предлагает самим определиться – в такое неудобное положение людей ставит. Борис, ты здесь не прав.

Повестка у нас – тенденции и противоречия. Я берусь утверждать один несомненный факт, что тенденция законотворчества находится в абсолютном согласии и без всяких противоречий с практикой правоприменения. Привожу пример. В те времена, когда еще те, кто занимался регистрацией, участвовали и проводили совещания по правоприменению, в октябре 2001 года, замминистра юстиции Е.Н. Сидоренко высказался так. Цитирую: “Я думаю, надо освободить наше политическое поле от мусора… И предоставить возможность работать действительно серьезным политическим силам”. Далее все укладывается в эту канву: и мусорный ящик, о котором вспоминал Надеждин, и действия нашего друга Жафярова, начальника Управления Росрегистрации, и практика законотворчества. И появились такие понятия…

Иванченко Александр Владимирович:

Пожалуйста, ближе к науке.

Тюлькин Виктор Аркадьевич:

А это и есть наука. Не разобравшись в вопросах общих, всегда будем спотыкаться, батенька, на частностях. Так вот, после этого именно появились в политической практике такие вещи, как политическая метла и политический веник. Политическая метла – на уровне законотворчества. Митрохин приводил пример: один барьер преодолели, а они давай еще ряд кирпичей уложим. Этот научились преодолевать – еще, запретим блоки. Это взяли – давай требования по численности партии увеличим. Мы придумали как бороться, а они: “А давай запретим им по спискам одних партий другим проходить”, и прочее. Это все политическая метла метет. А политический веник на подхвате. Если все-таки кто-то пролез, то тут вот практика правоприменения вступает в игру. Регистрирующая служба, контрольные проверки, суды, отказ в регистрации, снятие с выборов и снова суды, суды…

В научном плане главное, на что, с нашей точки зрения, в первую очередь необходимо обратить внимание, как на основную тенденцию, так это на вымывание безденежных, бедных, простонародных, непородистых партий и движений. Это основное. Что говорить, если в любимом мною Санкт-Петербурге денежный залог для партийного списка 60 млн. рублей.

Иванченко Александр Владимирович:

Богатый город.

Город богатый, да люди бедные. Бюджет “Единой России” за 2005 год больше суммы бюджетов всех остальных 33 партий вместе взятых в 3 раза! Всех остальных партий вместе взятых! Причем это серьезная партия, численность заявляется больше миллиона членов, а взносы собрали полмиллиона рублей. Полрубля в год на брата приходится. Вот такая серьезная организация! Это показывает, что сегодня главное оружие в политике не идеи, а рубль (лучше доллар).

Много, помните, шутили на заре перестройки о том, что рабочих и крестьян в Советах и не слышно – сидят, молчат. Теперь их и не видно. Все, закончилась эпоха пролетарской демократии, теперь демократия богатых. На уровне муниципалитетов уже почти не найдешь нигде ни токаря, ни пекаря.

По реформе закона “О политических партиях”. Предположим, авторы хотят, чтобы партии были серьезными, солидными, действительно влияющими. Для этого что ли заложили темп роста численности на год в 5 раз (с минимума в 10 тыс. членов до 50 тыс.)? Это борьба за качество? Куда с таким качеством придем? Для “Единой России” все ясно: число чиновников давно превысило их количество в целом СССР и оценивается в полтора миллиона бюрократов. И партия докладывает о преодолении отметки в один миллион. Еще есть резерв для роста.

При этом несколько лет назад Конституционный Суд рассматривал вопрос о критерии в 10 тысяч. Есть в постановлении слова, что 10 тысяч это, пожалуй, не чрезмерное требование. Значит где-то может быть и чрезмерное. Где оно – чрезмерное? Десять тысяч, пятьдесят, сто, миллион? И главное, кривая подъема, она как выглядит? Под каким углом может быть задан рост (в полтора раза, в два, пять, десять, сто)? Завтра так выйдем на миллион и вернем в Конституцию статью 6.

По правоприменению. У нас в РКРП – РПК этот вопрос уже переведен в практическую плоскость Нас проверяли девять месяцев и, наконец, разродились. Нет, не конкретным результатом проверок на местах и в центре. А заявлением в СМИ. Еще, не выдав на руки справки, регистрирующая служба уже на всю Россию объявила, что Российская коммунистическая рабочая партия не соответствует требованиям закона, не проходит перерегистрацию. Мы еще ничего не знаем. Еще на руках никакой бумаженции нет. А они заявляют: “Не соответствуют”. И здесь интересные выплывают моменты. Только что Алексей Гайярович говорил: “Для нас суд – это высший критерий”. Посмотрим, выданная нам после сообщений в СМИ справка подписана 14 сентября. Верховный суд по Челябинску состоялся 6 сентября и принял решение в нашу пользу, а регистрационная служба говорит: 5 тысяч долой – не считаем, т.к. еще не знаем решения суда. Но при этом местный суд в Орле должен состояться 14 числа, т.е. он еще не состоялся, но у них в справке он уже присутствует как состоявшийся. А в Орле дело решили не в нашу пользу. Вот о чем речь. А судьи кто? – этот главный вопрос не потерял актуальности. Это – общая беда и всех, кто еще этого не коснулся, коснется (правильнее – столкнется).

С определенного момента нам перестали выдавать на местах документы о проверке, т.е. сама возможность отстоять свою позицию куда-то исчезает. Нам говорят: вы не прошли здесь и там. Мы говорим: а почему? У нас полторы тысячи, а вы засчитываете 200 человек. Мы за своих ручаемся. Ну, может, кто-то испугался, пригнулся, ошибки в адресах могут быть. Давайте будем проверять каждого. Нам отвечают: “Нет, мы в Верховном Суде сойдемся. Больше ничего на руки не получите”. При этом встречаются такие нелепые случаи: не засчитывают в состав, как не подтвердивших свое членство в партии, даже членов руководящих органов региональных организаций. Даже председателя контрольной комиссии одного регионального отделения (мы пока эти факты не обнародуем, бережем, так как все равно в суде придется встречаться).

Мы считаем, здесь есть вопрос для Конституционного Суда. Всем известно, что есть решение Конституционного Суда по религиозным организациям, в котором присутствуют правильные слова. И в основном они перекликаются с Конвенцией о защите прав и свобод граждан, в которой говорится, что вводимые ограничения не должны искажать само существо прав и свобод граждан и должны быть соизмеримы с конституционно значимыми целями. Например, могут быть направлены на обеспечение национальной безопасности и правопорядка. Судя по масштабам тех задач, о которых говорит наш Конституционный Суд, и той правоприменительной практикой, которую веником осуществляет регистрационная служба, видно, что дистанция между их критериями огромного размера.

Я сейчас поеду в 2 часа встречаться с Мовчаном, набравшись умных мыслей и классовой непримиримости. Поэтому вношу следующее предложение, поскольку на чем-то нам надо консолидироваться и переходить к действиям.

Первое – тем, кто здесь присутствует (или обозначен) из депутатов Госдумы и представителей партий, – это дожать Госдуму через Председателя (В. Грызлова) и соответствующий комитет на инициирование официального совещания по правоприменительной практике исполнения ФЗ “О политических партиях”. Потому как фактов действительно набирается много, и мы их спиной к стенке плотно прижали, трудно им будет увертываться.

Второе – давайте еще раз испытаем наш Конституционный Суд. Знаю, что поодиночке несколько инициатив осуществляется, я сам туда выхожу по закону “О политических партиях”. Но надо попробовать консолидировать эти дела и показать, что, по большому счету, “Единая Россия” выступает в нерушимом блоке с ЛДПР, а все остальные партии стоят на позиции против. И нам эту позицию надо преподнести на тарелочке с общедемократической каемочкой. Даже если они сегодня не отступят и будут на своем стоять, это надо делать для будущей борьбы. Чтобы через какое-то время было видно, где герои, бесстрашно критикующие президента за то, что он никак не решится на третий срок, и как разбирались с политическим мусором. Никакая борьба не бывает напрасной.

Иванченко Александр Владимирович:

Следующий докладчик Соловьев Вадим Георгиевич, КПРФ.

Соловьев Вадим Георгиевич (секретарь ЦК КПРФ):

Уважаемые коллеги, я секретарь ЦК КПРФ, руководитель юридической службы ЦК Коммунистической партии РФ. Секретарь я больше технологичный, больше специалист в области избирательного и конституционного права. И одновременно я являюсь членом Центральной избирательной комиссии от нашей партии. Как парламентская партия, мы имеем отношение и к закону о политических партиях, и к тем изменениям, которые были внесены в последнее время в избирательное законодательство. Но какое отношение? Когда в 2001 году разрабатывался проект закона о политических партиях, то и наши специалисты, и наши депутаты активно участвовали в этом процессе. И та атмосфера, которая была создана Еленой Павловной Дубровиной и специалистами Центральной избирательной комиссии, нам очень импонировала, потому что отношение к ведущей оппозиционной политической партии было очень конструктивное, технологичное. Те конкретные предложения, которые мы вносили, которые действительно имели место, они учитывались в той или иной степени. И мы к каким-то компромиссным формулировкам всегда приходили. Те предложения, которые не прошли, в частности то, что мы ставили вопрос о том, что надо бы зафиксировать в законе о политических партиях положение оппозиционных партий или уточнить время на радио или телевидении, которое политическим партиям предоставлялось. Понятно, что они в той ситуации, да и в нынешней, были непроходные. И мы с пониманием относились к этой ситуации. Я также помню, какое серьезное участие принимали депутаты “Яблока”, СПС, Республиканской партии в обсуждении этого закона. И в целом мне кажется, что тот закон, первая его редакция, в целом отвечал и требованиям международного законодательства, и той конкретной политической ситуации, которая у нас сложилась. Более-менее, несмотря на то, что мы в 2003 году вместе с “Яблоком” были в Верховном Суде по отмене результатов выборов, я считаю, что в 2003 году у нас было в целом неплохое избирательное законодательство.

Ситуация, с нашей точки зрения, резко изменилась после того, как монополию в Госдуме на представление или попытки сформировать законодательство о выборах и о политических партиях взяли на себя “Единая Россия” и ЛДПР. Фактически Центральная избирательная комиссия была от этого процесса отстранена. И мнения оппозиционных политических партий практически сегодня в некоторой степени не учитываются при внесении тех или иных изменений, которые сегодня имеют место. Я считаю, что эта позиция абсолютно неправильная, неконструктивная и ведет к тому, чтобы создать одно единственное преимущество для одной единственной политической партии “Единая Россия”. Мы поддерживаем, безусловно, позицию председателя Центральной избирательной комиссии, большинства членов Центральной избирательной комиссии, которые сегодня жестко отстаивают правильные положения в отношении ряда изменений в избирательное законодательство, которые имели место. И мы надеемся, что все-таки совместными усилиями, возможно, наиболее одиозные моменты с точки зрения снятия депутатов за экстремистскую деятельность или за неправильное оформление документов удастся из избирательного законодательства убрать. Но в целом к тем изменениям, которые были внесены в последнее время, в нашей партии отрицательное отношение. Вы знаете, что КПРФ – единственная оппозиционная парламентская партия, которая не голосовала за их принятие. И именно потому, что мы считаем, что “Единая Россия” таким образом бессовестно создает для себя определенные преимущества при проведении избирательных кампаний и для расчистки политического поля.

Хотелось бы коснуться правоприменительной практики с точки зрения численности, которая была создана, искусственно поднята до 50 тысяч человек. Все, кто реально участвует в политике, прекрасно понимают, что для большинства политических партий эта цифра сегодня является завышенной и непроходной. Поэтому мы выступали против введения этого барьера, 50 тысяч. Мы считали, что 10 тысяч – это нормальная цифра, которая могла бы длительное время еще в нашей стране существовать. И если переходить к повышению, то только поэтапно, растянув на 10–20 лет этот процесс с тем, чтобы он был естественным процессом. То есть партии бы естественно рождались и естественно бы умирали. Не нужно сюда вносить бюрократическую административную линию, чтобы расчистить политическое поле. Правоприменительная практика, как ни странно, она в том числе коснулась и Компартию РФ. Мы прошли перерегистрацию, но наша численность была занижена примерно, как мы считаем, на 50 тысяч членов. Хотя с учетом того, что, по нашим данным, у нас около 190 тысяч членов, для нас это особого значения на стадии перерегистрации не имело.

В связи с этим мне хотелось бы поднять вопрос о процедуре проверки и правомерности подключения к проверке численности политических партий сотрудников милиции. У меня депутатский запрос Зюганова, вот ответ Генерального прокурора РФ на наш запрос. В связи чем сотрудники милиции занимаются поверкой членства в политических партиях? Генеральный прокурор нам объясняет, что в положении о Федеральной регистрационной службе, утвержденной Указом Президента, Росрегистрация имеет право обратиться в МВД с просьбой подтвердить место жительство гражданина и его гражданство РФ. А что происходит на практике? На практике происходит то, что к участковому или оперативному сотруднику милиции поступает на исполнение этот запрос. Естественно, никаких внутренних документов, регламентирующих проверку членства политических партий, в МВД нет. А что есть? А есть проверка на совершение тех или иных преступлений или правонарушений. Вот эта процедура и начинает применяться. То есть бабушку, или дедушку, или комсомольца вытаскивают в милицию и по строго определенной системе начинается допрос с пристрастием: ты член или не член? Почему ты там состоишь? С какого времени? А зачем ты там находишься? Мне коллегам нетрудно объяснить уровень сотрудников нашей милиции. Но особых претензий к ним и предъявить нечего. Нет инструкции? Нет инструкции. И он действует по тем правилам, которые есть.

Мое предложение о том, чтобы в законе о политических партиях эта процедура была у нас четко расписана с тем, чтобы снять проблемы и претензии к сотрудникам милиции и не запугивать членов политических партий или общественных объединений.

Второй вопрос, тоже касающийся непосредственно нашей политической партии. Эти изменения связаны с представлением финансовых отчетов. Была заложена процедура, и мы сейчас перед Центральной избирательной комиссией отчитываемся. Безусловно нужное, с моей точки зрения, дело. В каком плане? В том плане, что государство, если оно действительно выделяет денежные средства по итогам выборов, то оно должно и контролировать эти средства, как они расходуются политическими партиями. И в этой части вопросов никаких нет. Но Центральная избирательная комиссия разработала настолько подробную инструкцию по финансированию, что мы там должны отчитаться за каждую копейку, представив развернутую картину всех наших спонсоров. В отличие от “Единой России” у нас 16 тысяч спонсоров – физических лиц, которые вносят в среднем примерно 250–300 рублей спонсорской помощи Компартии. И для того, чтобы эти списки нам составить, просто физически загоняют в угол. Потому что нам нужно по 2–3 бухгалтера–профессионала держать в каждом региональном отделении с тем, чтобы мы смогли эту массу переработать и представить в избирательную комиссию. Какая гарантия того, что эти списки у нас не попадут в рыночную систему с указанием всех персональных данных. К сожалению, мы сегодня живем в стране, в которой очень сложная общественно-политическая ситуация, особенно в республиках Северного Кавказа. Заканчивается это, к сожалению, очень печально. Юридическая служба ЦК ведет и контролирует расследование 46 уголовных дел, связанных с убийством коммунистов, проведением разбойных нападений, нанесением им тяжких телесных повреждений. Для нас, безусловно, я уже не говорю по увольнения с работы или с учебы, которые практикуются в республиках Поволжья и Северного Кавказа на каждом шагу. Как узнали, что член КПРФ, так и все уже, вызывают кандидата или коммуниста на беседу к главному врачу или руководителю организации и ставят альтернативу: либо ты снимаешь свою кандидатуру, либо уходишь из партии. Иначе тебе не работать. А что такое сегодня оказаться без работы для человека, я думаю, что объяснять никому не надо.

И еще вопрос, который мне хотелось бы обсудить, это по экстремизму и по снятию кандидатов за неправильное оформление документов. Я говорил о том, что все же есть надежда, что удастся отбить эти положения. Но стопроцентной уверенности нет. На прошлых выборах по этому положению сняли Генерального прокурора Скуратова за то, что он указал, что является заведующим кафедрой, а профессором не является. Это было признано, в том числе и Центральной избирательной комиссией, и Верховным Судом нарушением действующего законодательства. И сняли его с участия с выборах. Я думаю, что эти наиболее одиозные положения нам совместными усилиями надо бы попытаться убрать с тем, чтобы на выборы мы пришли с более-менее нормальным действующим законодательством.

Иванченко Александр Владимирович:

Сергей Марков от Общественной палаты. Я попрошу его выступить со своим мнением по обсуждаемым проблемам.

Я коротко. Я соглашаюсь во многом, разделяю пафос наших коллег. Хотел бы предложить разделить очень четко две вещи. Первая – это проблема для маленьких партий. Второе – проблема для оппозиции. Это совершенн6о разные вещи.

Первая является абсолютно правильным и прогрессивным процессом. Лозунг – “стране нужно больше партий хороших и разных” – это глубоко ошибочный политический лозунг. Не нужно много партий. Это фактически апартийная система. Стране нужно несколько сильных политических партий, которые могут обеспечить реальную конкуренцию в политическом процессе и которые могут реально выполнять функции партий в общей политической системе, которые они и должны выполнять. Поэтому ряд положений, направленных на ухудшение деятельности, условий для мелких партий, являются правильными, их нужно поддержать. Естественно, они вызывают недовольство маленьких партий. Ну и правильно, должны вызывать такое недовольство. Если они в течение многих лет неспособны пройти в парламент, пускай вливаются, объединяются к КПРФ, усиливают ее. Нужны серьезные партийные структуры. И поэтому часть законодательства должна быть поддержана ответственными политическими деятелями.

Второе, это, конечно, проблема для оппозиционных политических партий и лидеров. Здесь множество тревожных вещей происходит. Я хотел бы разделить с коллегами опасения по этому поводу. Мы видим, что огромное количество препонов осуществляется по отношению к серьезным политическим силам. Я думаю, что здесь необходимо будет пойти по пути возможного упрощения законодательства. Временами слишком сложное законодательство заставляет держать по несколько бухгалтеров в каждом отделении. Вот это чрезмерное административное бремя ложится не только на политические партии, оно ложится и на неправительственные организации. На сегодня это одна из главных проблем законодательства. Чрезмерное административное бремя и на бизнесе. И то, и другое, и третье является инструментом бюрократического давления. Я думаю, что здесь необходимо объединение усилий для того, чтобы двигать это законодательство в сторону упрощения и тем самым снижения бремени администрирования общественной, политической и экономической деятельности.

Первое направление – это упрощение. Кроме того, мы имеем дело зачастую с таким, особенно в регионах, идет практика, когда выбираются наиболее жесткие варианты. Вот пример с бывшим генпрокурором, мне кажется, является ярким свидетельством. По сути дела, придирок, когда по букве закона все правильно, но де-факто это является нарушениями духа закона. Здесь необходимо пойти по пути формирования коалиций с целью общими силами добиваться того, чтобы бюрократические структуры уменьшили давление против оппозиционных политических партий. Россия заинтересована в оппозиции, но она заинтересована в сильной и конструктивной оппозиции. Здесь я хотел бы покритиковать Сергея Митрохина. Партия “Яблоко” надеется, что она попадает в парламент. Но в бумагах, которые мы получили, выясняется, что она не принимает участие в местной жизни, у нее везде ноль стоит. Она почти нигде не выдвигается. Разве можно, чтобы серьезные политические силы нигде не выдвигались на выборах? Отчасти это относится и к Союзу правых сил.

Здесь возникает парадокс. Известно, что власть заинтересована в том, чтобы в парламенте была сильная либеральная фракция. Однако отказ от участия в региональной политической жизни вряд ли свидетельствует, что такие либеральные партии являются сильными. С одной стороны, мы видели, на предыдущих парламентских выборах осуществлялась прямая поддержка со стороны власти в адрес либеральных партий, в частности “Яблока”. Когда мы видели, что последние 2–3 недели был всплеск на федеральных телеканалах внимания к “Яблоку” и другим. Но даже в этих условиях она не смогла исчерпать эту вещь. Призыв мой заключается в том, что, коллеги, нужно усиливаться, нужно объединяться. А России еще нужна сильная левая альтернатива. Но ей не нужны полтора–два десятка мельчайших партий, балансирующих на грани радикализма, непарламентских форм. Ей не нужно 5–6 либеральных партий, которые вечно грызутся друг с другом и не способны в результате сформировать единую серьезную платформу. Объединяйтесь, входите в парламент, и вы получите полную поддержку российской политической системы.

окончание