СТЕНОГРАММА

общественных слушаний на тему: 
«Политические партии накануне нового избирательного цикла»

 г. Москва, 22 марта 2007 г., деловой центр “Александр Хаус”

(часть 3)

– Спасибо. Все поправки в любом случае придут в Комитет Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций к Сергею Александровичу Попову, поэтому Вам предоставляется слово.

Попов С.А.:

– Хорошо. Можно было бы долго выступать, поскольку много интересных идей прозвучало. Я начну с математики. Вот эти проценты исчисления, почему какая-то партия получила номер один в избирательном бюллетене, были бы совершенно верно рассчитаны, если бы к этому прилагалась следующая информация, что эта же партия при жеребьевке первой подходила к столу и брала бюллетень или конверт. По моей информации, эта партия всего два раза подходила первой к столу, поэтому если она в ряде случаев подходила восьмой, то, наверное, как-то сложно доказать, Виктор Аркадьевич, что Ваша партия стояла рядом и сознательно не трогала конверт с номером один, отдавая этой партии. Давайте будем достаточно точны, даже в математических исчислениях, для того чтобы эти цифры выносить на такую серьезную аудиторию и доказывать эти проценты.

С моей точки зрения, очень интересный материал, который Независимый институт подготовил. В целом достаточно объективный, хотя и страдает определенной тенденциозностью. Но это на совести тех, кто его готовил. Я в целом говорю. Потому что там один из выводов, который содержится, помните, главный момент, первый – критичности. И который существует и сегодня якобы – это необходимость наличия региональных и межрегиональных партий. Ни один присутствующий за этим столом эту тему не поднял. Нет этой темы, она уже давно ушла в песок. Искусственно высосанная из пальца. Или вторая тема, олигархический состав руководства многих партий. Не многих – всех, прошу прощения. Ну и дальше что? А за рубежом не так? Я имею в виду, как прописано в материалах. Я могу привести примеры отдельно.

Теперь что касается возможных поправок. Уважаемые коллеги, ведь ни один выступающий сегодня, в принципе, не поставил под сомнение, что политическая система в России сложилась. И наличие критических замечаний, проблем и тому подобное говорит о том, что все воспринимают ситуацию как данность, и в целом мы признаем, что многопартийность в России существует при всех перегибах, издержках и т.п. И наша общая задача, задача гражданского общества и всех партий, которые участвуют в избирательном процессе, вместе корректировать и уточнять ситуацию.

Теперь о том, нужно или не нужно что-либо менять в партийном законодательстве в оставшееся время до выборов. На сегодняшний день в Государственной Думе рассматривается закон о внесении изменений в избирательное законодательство, и там будет небольшое изменение в Закон о политических партиях. Насколько я знаю, этот закон будет принят в апреле, и больше мы не предполагаем до конца года вносить какие-либо изменения. Если наши коллеги сочтут необходимым такие поправки вносить, давайте будем обсуждать и рассуждать, но с моей точки зрения, при всем уважении к “Яблоку”, сейчас никто не будет менять ни численность партии, ни семипроцентный барьер. Кстати, что касается общественного контроля, мы выступали за общественный контроль.

(реплика из зала): – Куда он пропал?

Попов С.А.:

– Но инициатором этого был Вешняков. Если все поставить на свое место, именно он, я с ним спорил на эту тему. Я говорю то, за что я отвечаю. На самом деле очень много новелл, не будем всуе упоминать его имя, но он был личным автором.

(реплика из зала): – Это была поправка Попова.

Попов С.А.:

В данном случае давайте вместе посоветуемся, в чем необходимость таких резких изменений. С моей точки зрения, сегодняшнее партийное законодательство достаточно точно выстроено. Безусловно, оно требует определенных уточнений. С моей точки зрения, может быть, мы поспешили и службе регистрации дали завышенные полномочия. Я могу согласиться, хотя, с нашей точки зрения, прописать все нормы в законе невозможно. Все стенания, которые были на этот счет, они юридически не выдерживают критики. Никто не смог предложить систему, как это прописать в законе. Ведь по-другому надо было бы сделать так. Прописать в специальной статье исчерпывающие параметры и критерии, приложить весь набор форм, прощу прощения, пока я не видел ни одного текста, который можно было хотя бы нормально в рабочем варианте рассматривать. Никто пока ничего подобного не предложил. Естественно, законодатель в силу этого должен сделать отсылочную норму или в адрес правительства, или уполномоченного на то органа. Поэтому служба регистрации получила такое право устанавливать этот порядок. То, что они, к сожалению, с запозданием, вы правы, выпустили данный приказ – это не вина законодателя. Это вина в целом системы, которая сегодня сложилась. Должны подталкивать исполнительную власть. Мы хорошо знаем, что по целому ряду нормальных, разумных законов, которые принимаются, исполнительная власть запаздывает, и свои сопровождающие законодательные акты выпускает гораздо позже.

(реплика из зала): – А кто отвечать будет за это?

Попов С.А.:

– Не законодатель. Теперь, что касается ситуации критики регионального и местного уровня. Уважаемые коллеги, я вообще был бы поосторожнее в этом вопросе. На самом деле, что мы предлагаем? Мы предлагаем изменить ситуацию, связанную с распределением полномочий в целом по стране. Мы дали регионам определенные полномочия, дали возможность регулировать эти процессы своим законодательством. Сегодня мы говорим: нет, они не справляются, или так, как они делают, нам не нравится, мы не хотим, чтобы так было. Соответственно, давайте мы это изменим федеральным законодательством. Уважаемые коллеги, тогда где демократия? Дайте им возможность попробовать – обожглись, не получилось, не состоялось что-то, проходит определенный цикл, они сами приходят к ситуации о необходимости это изменять. Точно также я не могу согласиться ситуацией, когда звучит критика, что все сделано под одну партию. Та партия, которую опять упоминают, с точки зрения, что мы перешли на пропорциональное избирательное право сегодня, “Единая Россия”, потеряет 100 голосов. Какое же здесь преимущество для этой партии? Какое реальное преимущество? Если бы остались одномандатники, гарантированно было бы 300 мест. Давайте будем при всем при том достаточно объективными в оценках.

С моей точки зрения, общественный контроль, как идею, мы давно вынашиваем. Кстати, меня много критиковали за закон об Общественной палате. Я, выступая, неоднократно приводил примеры. Вот все об этом говорят очень много, но до принятия закона понятия общественного контроля не было вообще в российском законодательстве. Мы впервые его ввели в Законе об Общественной палате. Давайте двигаться дальше. Давайте вместе думать, как эту норму вводить в те или иные варианты закона. Нет сегодня в законе об общественных объединениях права общественных организаций на форму общественного контроля. Сначала надо думать о внесении изменений в Закон об общественных объединениях. Но есть определенный порядок работы законодательства. Согласен, может быть, и в избирательном законодательстве будем постепенно эти вещи вводить. Но это не так просто, чтобы вы понимали.

И последнее, в заключение. Уважаемые коллеги, законодатель дает возможность любым партиям самим определять свою судьбу. Никогда не смогу согласиться с позицией, что принуждают, заставляют. Смотрите, “Единая Россия” и “Справедливая Россия” показали пример возможности объединения различных политических сил, когда можно поступиться определенными принципами для лидеров, в целях тех высоких и благородных идей, ради чего эти партии существуют. Если другие не способны сделать такой шаг, не способны пойти на путь объединения – это их проблема. Законодатель такую возможность предусмотрел. Есть возможность для политической партии принять решение: или она наращивает численность, или она превращается в общественное объединение. Тоже есть вопрос. Поэтому, если смотреть стратегически, какой вариант выбран, по которому мы движемся, думаю, что ни у кого в принципе сомнений в этом плане быть не должно. Регистрирующие органы могут иметь издержки и определенные серьезные, подчеркиваю, серьезные замечания к своей работе и, здесь должна быть система общая. Я хочу ко всем обратиться. Есть Указ Президента. При всех органах власти, в службах и ведомствах должны быть созданы общественные советы. Кто из вас вошел в состав общественного совета при службе регистрации? Доля того, чтобы иметь возможность прямого влияния, в том числе и по этим моментам. Если есть желание, механизм – Указ Президента. Мы с Мовчаном на эту тему говорили перед тем, как он ушел. Давайте использовать те возможности, которые у нас есть. Если мы их не используем, можно, конечно, стремиться, что мы все в закон внесем, одним федеральным законом пропишем. Не пропишем. Поэтому надо использовать и другие возможности, которые сегодня есть у нас, в том числе, и у гражданского общества.

Процессы не заканчиваются, мы накапливаем опыт. Завершая, хочу сказать один момент Александру Владимировичу, двум Александрам Владимировичам, если точнее говорить. Насчет недостаточного внимания к партиям, одобрения их работы со стороны избирателей. Безусловно, сегодня процент поддержки в целом этому институте в стране по разным оценкам социологов от 8 до 20%. Но еще 6 лет назад, в 2001 году, этот процент не превышал 2%. Смотрите, за 6 лет уровень доверия к партиям вырос в 4–5 раз. Поэтому на эту же самую цифру, Александр Владимирович, можно по-разному смотреть. А давайте посмотрим в западных странах, какой там процент доверия к партиям? Не превышает 30 нигде, ни в одной стране Европы и мира. Так или не так? Так. Если мы сегодня по разным оценкам социологов дошли до 20%, то это не так плохо на самом деле.

– Большевиков в первые годы советской власти поддерживало 18% населения, но тогда была классовая диктатура. Поэтому, когда говорят, что это нормальный уровень поддержки партий, я считаю – это нормальный уровень слабой поддержки партий, но не более того. А мы развитой социализм построили, приняли республиканскую Конституцию.

Попов С.А.:

– У нас же дискуссия, Александр Владимирович, каждый имеют право на свою позицию.

– Хорошо, Сергей Александрович, но, тем не менее, одно конструктивное предложение, которое сразу готов адресовать, может быть, Вам. Правительство внесло проект закона об открытости органов власти. Этот закон, после того, как его примет Госдума, будет регламентировать деятельность и Госдумы, где есть всего лишь внутренний регламент, и Центризбирком, где тоже есть пока только внутренний регламент, и деятельность всех министерств и ведомств, и Правительства. Деятельность Правительства будет регламентироваться постановлением Правительства, деятельность Администрации Президента – указом Президента. Там сделаны оговорки для исполнительной власти, но по министерствам и ведомствам, по общественным советам, о которых вы совершенно правильно говорите, работу этих общественных структур при органах исполнительных власти нужно ставить, если не на нормативную основу, то хотя бы на какую-то. Если бы Федеральная регистрационная служба хотела работать с общественностью и с политическими партиями, поверьте, она бы работала. Мы проводили прошлые слушания, я лично звонил три раза начальнику ФРС, и результат был – у нас присутствовал начальник Управления по регистрации политических партий. Сегодня представителя ФРС на этом круглом столе нет. Я звонил, мне сказали – все заняты в судах. Ни одного сотрудника в ФРС не нашлось для того, чтобы пообщаться с общественностью. Если люди хотят работать с общественностью, флаг им в руки. Но они не хотят работать с общественностью, это объективный диагноз.

Попов С.А.:

– Мы дождемся нового руководителя.

– Давайте договоримся: как только появится новый руководитель ФРС, я готов с Вами, как одним из отцов закона о политических партиях, может быть, еще с представителем Центризбиркома – Еленой Павловной Дубровиной, встретиться и поговорить с руководством этой службы, полагаю, это было бы полезно всем, ведь проблем масса.

Напротив меня сидит Александр Ильич Музыкантский – президент Фонда “Российский общественно-политический центр”, он просит слово. Вам слово.

– Уважаемый Александр Владимирович, уважаемые коллеги!

Я немного в другом ключе построю своё выступление. В предыдущих выступлениях приведено большое количество примеров конкретных, более конкретных, менее конкретных, региональных. Столько предложений по изменению законодательства. Но в самом первом выступлении, которое Александр Кынев нам сегодня представил, он говорил, что нужно какие-то базовые принципы искать. За этими частностями давайте поищем базовые принципы. И среди этих базовых принципов он назвал такие: институт парламентаризма сильно дискредитирован, и партии, представленные в парламенте, и сам парламент фактически не оказывают или оказывают очень незначительное влияние. Не работает механизм разделения властей. Не работает механизм межпартийной конкуренции.

Но, может быть, копнуть еще глубже и задаться вопросом – а почему не работает у нас институт парламентаризма? Вот 15-й год мы никак не можем наладить полноценный парламент. Почему не работает система разделения властей, лучше которой вроде бы человечество пока еще не придумало? И почему вообще эта демократия приживается в России так трудно? Вот среди нас сидит, пригорюнившись, Евгений Ясин, он написал книгу “Приживется ли в России демократия?” И там поставлен большой вопрос, а, может быть, даже и вопроса-то уже нет. То, что происходит с избирательным законодательством, то, что происходит с системой выборов, это же только один единственный факт в той трансформации, которую переживает сейчас наше общество, это одно направление трансформации, которое переживает общество. А если к этому добавить те изменения, которые происходят в экономике: создание государственных корпораций, создание государственных холдингов, то, что происходит на международной арене, – все говорит о том, что Россия выруливает на тот путь, который веками сформирован российской традицией.

Россия идет по этому направлению. Никогда в России не было свободных выборов за последние 600 лет, никогда в России не было сильного парламента, никогда в России не было разделения властей. А в России была своя специфика, которая сохранилась, несмотря на все эти наверху происходящие, казалось бы, фундаментальные изменения. Мы от монархии переходили к советской республике, от советской республики переходим к парламентской республике, от социализма к капитализму. А базовые основы остаются те же самые. Эти основы – в российской ментальности, в российских традициях. И они влияют не только на избирательный процесс.

Посмотрите, пожалуйста, допустим, инновационная экономика. Никак мы не можем построить инновационную экономику. Все говорят: давайте строить инновационную экономику. Чего же мы все на сырьевой сидим? Не получается. Не получилось постиндустриальная революция в Советском Союзе. Индустриализация получилась, а постиндустриальной экономики так построено и не было. У нас никак не может быть построено местное самоуправление. Четыре закона принято за последние 15 лет о местном самоуправлении. Последний закон о местном самоуправлении еще не начал работать, срок его вступления в силу отодвигался уже 4 раза, в него уже внесено более 20 поправок, в еще не работающий закон. И все равно он не работает. У нас действительно, как говорили, нет системы разделения властей. Власть у нас сакральная, как и положено ей быть в России. И первое лицо выполняет функции среди прочего Верховного арбитра. И когда надо провести нефтепровод, и возникают разные мнения, этот вопрос решается не в суде, этот вопрос решается не в столкновениях общественных мнений, этот вопрос решается легким движением фломастера этого высшего арбитра.

У нас не может никак построиться многопартийная система, система независимой прессы, независимых судов. С огромным трудом гражданское общество создается. Все это имеет одну причину. В российской ментальности есть боязнь неконтролируемого увеличения сложностей. Для российской ментальности чем проще, тем лучше. И все, что я перечислил, имеет одну основу. У нас создается то, что проще. Проще построить вертикаль власти, конечно, чем создать сетевую модель, систему разделения властей. Она будет заведомо более сложной. Мы такой сложности боимся. Мы построили политическую вертикаль, сейчас к ней пристраиваем экономическую вертикаль. Вот эти государственные компании, государственные холдинги и прочее. Что получается? Получается достаточно печальная картина.

Сложилась ли политическая система в России? Да, я согласен, сложилась, только что г-н Попов говорил: вы не можете спорить с тем, что сложилось. Но какая система сложилась? Сложилась та самая система примерно такая же, которая сложилась в России в конце XIX века, которая автоматически привела к катастрофе 17-го года. Сложилась примерно такая же система, которая была характерна для Советского Союза, которая привела его к катастрофе в 90-х годах. Сейчас складывается такая же система, она неминуемо приведет к такой же катастрофе. Главный смысл политической системы, которая сейчас сложилась, выражается во фразе – я увидел такой заголовок неделю назад в газете – “загнать пар в кастрюлю”. Вот это главная идея, главная парадигма этой системы. Пар в кастрюлю загоняется какое-то время, потом кастрюля взрывается.

Много здесь говорилось про опыт Запада, сколько там народа партиям доверяет, сколько еще там чего-то. Но на Западе не происходит таких взрывов, которые регулярно происходят в истории России, таких катастроф и катаклизмов, потому что там построена система социальных амортизаторов. Там любое, едва наметившееся недовольство, неустройство, напряженность в обществе сразу же становятся предметом общественного интереса, общественного внимания и внимания общественных институтов. И существуют механизмы, которые позволяют трансформировать систему законодательства. То есть путем маленьких подвижек ликвидируется сама угроза огромного катастрофического сдвига. Если этих маленьких подвижек в обществе не происходит, а пар загоняется в кастрюлю, тогда кастрюля рванет.

Когда говорят об особенностях российской цивилизации, здесь сразу могут быть обвинения, с одной стороны, в национализме, с другой стороны, в замкнутости, с третьей стороны, что все это чуть ли не этнически определяется. Но, тем не менее, наша главная задача, несмотря на то, что все здесь говорилось, – бороться за какие-то элементы, маленькие кусочки гражданского общества. Надо работать на маленькие подвижки, нарабатывать изменения в законодательстве. Но главное – нужно глобальную задачу ставить, широкую, в порядке национальной идеи, даже шире. Нужна социокультурная трансформация общества, нужны изменения ментальности. Наличный менталитет не дает строить в России современное общество, не дает России внутри себя сформировать современное общество. Мне кажется, то, что мы сегодня обсуждаем, – это часть большой, огромной проблемы. Я бы хотел, чтобы некоторые обратили свое внимание на этот, более широкий аспект проблемы, обсуждаемой сегодня.

Иванченко А.В.:

– Спасибо. Евгений Григорьевич Ясин – президент Фонда “Либеральная миссия”, затем Левичев.

– Я не собирался выступать, но Александр Ильич меня немножко завел. Что касается менталитета, это справедливо, и культура – тоже справедливо. Мы – страна достаточно архаичная. И дело не в природном традиционализме, а дело в том, что мы просто присоединились к другим народам, которые уже вкушают плоды современной цивилизации, слишком поздно. Но есть простая вещь, на которую я хочу обратить внимание не потому, что вы не знаете того, что я сейчас скажу. Все это знают. Но мне кажется, что об этом нужно сказать ясно и откровенно. Почему у нас не получается демократии? Почему у нас такие нарушения в области избирательных прав? Почему у нас такие искажения в партийном строительстве? Мне кажется, что мы должны прямо сказать: все так складывается, потому что все это невыгодно власть предержащим. На самом деле все, что говорится, легче всего прочитывается следующим образом. Есть определенная группа людей, которые все продумывают для того, чтобы сохранить власть, не допустить никаких изменений. Демократия этого не предполагает. Даже если вы только будете говорить или имитировать политическую конкуренцию, то вы уже себя, кого-то, конкретно ставите под удар. Для нас главная проблема эта. И мы никак не можем изменить этот менталитет. Потому что эти люди оказывают давление наоборот.

Скажем, проблема инновационной экономики. Важная проблема? Да. Президент говорит об этом. Все чиновники говорят. Бумаги пишутся, даже деньги уже выделяются. Получится у нас что-нибудь? Нет. При нынешних порядках не получится. Потому что инновационную экономику создают свободные люди. Нет нигде в мире ничего другого, никакого опыта кроме этого. Если нет свободного человека, который может свободно выражать свои мысли, идеи и не чувствует, что у него не связаны руки. Он знает, напротив, что может делать все, что он считает нужным. Мы изобретательский, инновационный потенциал нашего народа не сможем использовать. Вот в чем проблема сегодняшнего дня. Разговаривать можно сколько угодно. Следует ли из того, что я говорил, делать вывод, что нужно переходить всем в оппозицию, не спорить, кончать открытые разговоры, не использовать трибуны, как Александр Владимирович устраивает, и уходить маршем на улицу? Дело не в этом. Действительно, есть проблема менталитета. А главный, ключевой вопрос заключается в том, что мы не готовы отстаивать свои права. Мы видим, что наши права нарушаются, что мы каждый раз в чем-то уступаем. Нам лень. Нам страшно. На самом деле, в конце концов, дело в этом. Если вы будете сопротивляться, если вы каждое лыко будете ставить в строку и объяснять, какая угроза для России с этим связана, тогда, может быть, со временем и разговор будет другой. Потому что я лично убежден, не то, что убежден, а убедился в том, что если где и реагируют на выступления оппозиции, то как раз в Кремле. Там это все читают. Книжки или что. Других людей в народе не читают, но они читают, делают выводы свои. Если будет массовое движение, будет разговор по существу.

Вот, скажем, об избирательной системе. Я считаю, нужно делать национальный доклад, где были бы прямо поименованы требования отказаться от таких и таких нововведений в избирательном законодательстве. Потому что мы создали, власти создали политическую систему, сильно обновленную за последние два-три года, политическую систему, которая ставит барьер между нами и всеми цивилизованными странами. Нас не считают за нормальных людей. Сегодня ситуация такая: говорят – давайте повышать престиж России. Давайте, но как, если при этом на вас смотрят уже не как на нормальных людей, с которыми можно говорить, а так, … ну немножко хвост у вас где-то растет. Тогда трудно разговаривать. Если вы там будете устраивать какую-то кампанию пропаганды лжи, может, вы отдельных людей на Западе уговорите, но большинство не уговорите. Сейчас речь идет о том, что мы наступаем на будущие интересы России. Вот о чем речь.

Иванченко А.В.:

– Спасибо. Левичев Николай Владимирович, член Президиума ЦК партии “Справедливая Россия”. Следующая Черторицкая.

– Прежде всего, хотел бы поблагодарить вас за приглашение в такой ареопаг теоретиков демократических процедур. Первые два часа мне было очень интересно послушать эхо реальных политических боев. Но потом рассуждения про российскую ментальность нам тоже не чуждо, и мы надеемся, что сумеем внести в повестку дня актуальные для страны свои предложения. Мне вспоминается гениальное, хотя и шуточное стихотворение Владимира Кострова, которым приходится руководствоваться на практике: “Жизнь такова, какова она есть, и больше ни какова”. Когда говорят, я с этим часто сталкиваюсь в последние годы, когда занимаюсь практической деятельностью партийной, что у нас все партии не такие, какие должны быть. Как говорил классик, других писателей у нас нет, и других партий сегодня у нас тоже нет. А политическая партия все-таки сегодня – это инструмент канализирования политической активности. Главное, чтобы она не сливалась при этом в канализацию. Если бы мы все-таки не объединили три партии, причем, объединили путем очень сложной политико-правовой организационной процедуры, изощрившись в рамках действующего законодательства, то сегодня мы, наверное, сидели в ряду тех, кто брюзжит по поводу того, что все не так, и все не этак. Хотя нам тоже было очень тяжело, и, наверное, даже, если кто видел, дискуссия у Соловьева воскресная показала, что почему-то все против нас. И партия власти, и партии в оппозиции, и старые, и новые – все ополчились против нас. Мы выступили таким раздражителем. Мне кажется, это не наша оценка, оценка довольно большого числа аналитиков, по крайней мере, привнесли какие-то элементы политической конкуренции в нашу жизнь.

Мне, кончено, дико слышать, когда такая политическая мимикрия продолжается, когда руководитель партии, носящей название либерально-демократическая, такие солидные слова вотировавший, вот он вчера говорил, что у нас не выборы, а фальсификация, а сегодня говорит – не надо приглашать зарубежных наблюдателей. Что же, это реальность, с которой нам, например, приходится иметь дело. Или когда Союз правых сил поднимается из небытия с лево-популистскими лозунгами, системой сетевого политического маркетинга. Нас упрекают и, собственно говоря, специально приписывают – нанайские мальчики, вторая партия власти. Это на самом деле все фразеологеммы. Когда кому-то интересно ознакомиться с огромным пластом реальной деятельности, реальных процедур, я только самые вопиющие факты могу привести за недостатком времени, уже крайности. Это голодовка известная в Тыве людей, которые не могут в правовое поле войти уже в течение полугода. И покушение на убийство по политическим мотивам в Петербурге накануне выборов, об этом факте тоже информация был опубликована. И когда после этого говорят, что мы тоже обладаем административным ресурсом, я, кстати, на телевидении дал своё определение административного ресурса и комментарий, но почему-то вырезали, но здесь, пользуясь случаем, скажу. Я пришел к выводу, что административный ресурс – это предоставление возможности подчиненному или зависимому от тебя человеку нарушить закон. Если уже дальше некому это право предоставить, все, административный ресурс заканчивается. Он заканчивается у членов избирательных комиссий, которым уже не на кого. А если у тебя такая возможность есть, значит, есть административный ресурс. Когда наши коллеги–конкуренты говорят, что у Миронова есть административный ресурс, он им пользуется, я спорю. Потому что обращение к Генеральному прокурору с просьбой вернуть ситуацию в правовое поле – это как раз наоборот, это политический ресурс, способный противостоять административному.

Много говорили по лукавые цифры, я тоже могу часами об этом говорить. Но, к сожалению, приходится приходить к выводу, что у нас и социология тоже лукавая. Поэтому какие-то попытки контролировать результаты выборов с помощью социологических процедур до того и с помощью экзит-пола – здесь на самом деле тоже большая проблема, к которой я бы хотел привлечь внимание научной экспертной общественности.

Тема-то была: “Партии накануне нового избирательного цикла”. Но почему-то об этом говорилось очень мало. А проблема, которая нас реально волнует, оставляя позади бушующее море, из которого мы прорвались на региональных выборах, элементарно, когда сейчас начинаешь прикидывать, как распорядиться теми мандатами, которые уже прогнозируют эксперты для партии, которая займет второе, третье, четвертое и последующие места, получается, что да, действительно прописана такая процедура, которая теоретически может обеспечить более широкое представительство регионов, но как обеспечить при этом представительство различных социальных слоев и групп в обществе, совершенно непонятно, потому что от каждой региональной группы, которая получит мандат, походит только одна кандидатура. Поставить в каждом регионе отдельно взятом на первую позицию гендерную ситуацию, выдержать при этом, как молодежь попробовать представить в Государственной Думе, людей с нерусской фамилией, представителей малых народностей и т.д., инвалидные организации с нами сотрудничают. Это реальная проблема.

Я боюсь, что мы получим в Государственной Думе опять такое сообщество серых пиджаков, которое при всех претензиях на представительство будет отражать все-таки слишком узкую часть российского населения. Я отдельными репликами отделаюсь, наверное. Конечно, и залоги – вынужденная мера. И мы, вы знаете, публично выступаем за то, чтобы графу “против всех” не надо было убирать, и порог надо снижать. Но жизнь такова, какова она есть. Сегодня выборы – это состязательность, в том числе и ресурсами, и политическими, и организационными, финансовыми, административными. Я просто чувствую по нашей партии, по нашим трем партиям – для того, чтобы пройти этот непростой путь, когда необходимо собирание этих ресурсов, для того, чтобы быть конкурентоспособными, это все-таки очень большая работа. Можно спорить по поводу ФРС, каких-то регистрационных процедур, но мы, например, еще в Партии Жизни, сжав зубы, твердо знали, что если в конце года будет голосоваться решение об ограничении, мы готовились даже к стотысячному рубежу на самом деле. И уже на последней подножке уходящего поезда мы все время висели, даже стотысячный барьер был нам уже тогда не страшен. Сегодня объединенная партия насчитывает 300 тысяч человек, и мы не успеваем принимать людей в партию. Это все-таки обнадеживает. И закончу я эту мысль тем, что уже высказывал, что можно перечислять массу недостатков с утра до вечера, но все-таки, наверное, и в том числе в цивилизованной Европе борьба за демократию – это была непрерывная, постоянная борьба с фальсификацией на выборах.

продолжение